Ираклий Андроников:«В романе едва ли не самое интересное не поступки героев, а то, что думает о них автор».
Канун 1935 года, открытие Дома писателей. Запланированное торжественное заседание вовсе не являлось жестким официозом, к нему имелся даже шуточный сценарий, написанный Евгением Шварцем.
Ираклий Луарсабович Андроников – мастер художественного рассказа, талантливый декламатор и импровизатор, литературовед и прозаик – совершенно уникальная «симфоническая» личность. По словам режиссёра театра им. Маяковского Андрея Гончарова,
Путевку в жизнь Андроников получил в довоенном Ленинграде от человека тоже в своем роде необыкновенного: филолог Иван Иванович Соллертинский знал более двух десятков языков, был знаменитым музыкальным критиком, театроведом, историком балета и публицистом. Однажды в гостях он услышал, как молодой Ираклий пародирует знакомого музыканта и пригласил доморощенного пародиста поработать лектором в филармонии – рассказывать желающим о музыке и композиторах. И неожиданно для себя исполнил давнюю мечту дипломированного «литработника с журнально-газетным уклоном», мечтавшего попасть в филармонию «хоть тушкой, хоть чучелом» - он даже готов был мести веником зрительный зал, лишь бы оказаться ближе к этому «великому храму искусств». Когда счастливый Ираклий оформлялся в отделе кадров на должность второго лектора, у него так дрожали пальцы, что ручка никак не желала выводить буквы. Тогда доброжелательный Соллертинский заполнил анкету самостоятельно, а куда денешься – ведь поручился за робкого молодого человека.
Готовился к первой лекции Андроников, как к дебютному спектаклю в Большом театре, но за несколько дней до события почувствовал, что выступить не получится, поскольку даже при одной мысли, что надо показаться перед аудиторией слушателей, бедняга впадал в полный ступор. Начинающий лектор не нашел лучшего решения, как отправиться к гипнотизеру (где он его только нашел?), чтобы раз и навсегда излечиться от «сценобоязни». Перед магическим гуру Андроников тут же потерял лицо, невнятно излагая проблему – при этом цвет его физиономии менялся от бледно-зеленого до винно-бордового. Специалист внимательно выслушал страдальца и вынес вердикт: «Нормальная реакция здорового человека. Все когда-то случается впервые. Поверьте, публика отнесется к вам снисходительно. Но если я сейчас проведу с вами сеанс гипноза, то перед каждым вашим выступлением будет необходим очередной сеанс. У вас все получится». Огромное спасибо ему за это; ведь кто знает – может, без решения гипнотизера мы бы никогда не узнали о величайшем таланте Ираклия Луарсабовича Андроникова.
Но окрыленный напутствием Ираклий все понял, как надо, и уже без боязни ступил на ярко освещенную софитами сцену. Правда, маленькой оплошности все же избежать не удалось: свое первое выступление он начал, повернувшись к залу спиной – но это уже простительная мелочь!
Какое счастье, что его голос остался жить рядом с нами! Слушая выступления Андроникова, люди и сегодня получают колоссальный заряд положительной энергии, чувствуя себя внутри происходящего, живо представляя все сюжетные коллизии рассказа. И как жаль, что так редко по телевидению транслируют записи циклов передач «Ираклий Андроников рассказывает» - его устные рассказы: «Загадка Н. Ф. И.», «Страницы большого искусства», «Портреты неизвестных», «Слово Андроникова» всего несколько десятилетий назад собирали огромную зрительскую аудиторию.
«Одержимый лермонтовед» Андроников в 1964 году выпустил книгу «Лермонтов. Исследования и материалы», где собрал под одной обложкой все свои многолетние исследования о любимом и всегда высоко чтимом им поэте. Ираклий Луарсабович и литературоведом был необычным: ездил по всей стране в поисках нужных документов, рисунков, писем, мчался «без оглядки за тысячи километров ради старой бумажки, на которой сто двадцать или сто тридцать лет тому назад было начертано хоть несколько слов рукою Глинки, Василия Пушкина, Вяземского или безмерно им любимого Лермонтова». Общаясь в этих путешествиях с огромным количеством интересных ему людей, Андроников рисовал в своих сочинениях настоящие художественные полотна, создавая целые галереи образов и персонажей. Невзирая на увлекательность и живость его сочинений, это были труды настоящего ученого – исследователя, собиравшего по крупицам утерянные реликвии прошлого.
✍